Какая профессия лучше, выше, нужнее… богоугоднее, наконец, чем профессия врача? И на какую другую, скажите, может настоящий врач свою профессию поменять — если только не к материальной выгоде он стремится, а к чему-то иному?..
Мы продолжаем наши беседы со священниками, чей путь к престолу оказался непростым и не совсем быстрым; кто пришел к священству, вполне состоявшись уже в иных сферах человеческой деятельности.
Протоиерей Сергий Кляев — настоятель Крестовоздвиженского храма в Саратове, руководитель епархиального отдела по благотворительности и социальному служению, вдохновитель и куратор Общества православных врачей и Общества милосердия, директор Межъепархиального женского духовного училища во имя преподобномученицы великой княгини Елисаветы — в прошлом врач-реаниматолог, специалист по реанимации новорожденных.
— Отец Сергий, прежде, чем прийти к священству, нужно ведь сначала прийти к вере. Когда и как это с Вами произошло?
— Я по складу своему естествоиспытатель и всегда хотел стать врачом. В школе занимался в кружке «Юный медик», и как-то раз нас повели на экскурсию в реанимационное отделение больницы. И там я впервые увидел смерть — на наших глазах умер человек. И это так подействовало на меня, что я пошел в Духосошественский собор креститься. Там меня встретил старенький батюшка, не помню, как его звали. Он меня спросил: «Почему ты хочешь креститься?». Я ответил: «Не знаю». Он сказал мне: «Верь, что есть вечность, есть Царство Небесное» — и окрестил меня.
— А до этого, что же, ничего такого в жизни не присутствовало? Ни верующих людей, ни книг? Даже Евангелия не читали?
— Ничего совершенно не читал — ни до, ни сразу после крещения. Все это пришло позднее, когда я учился в медуниверситете. Тогда я стал уже сознательно ходить в храм, исповедоваться, причащаться, ездил в Троице-Сергиеву Лавру. Именно вера в Бога, в бессмертие души помогла мне не сломаться, когда я стал работать в отделении реанимации новорожденных, где умирали дети и плакали матери, и мы, врачи, ничего не могли поделать…
— А чудеса случались?
— Случались. Был у нас очень тяжелый ребенок — на аппарате искусственной вентиляции легких. Мы сделали все, что могли. Родители покупали все необходимые лекарства. Но ничего не помогало. И я сказал родителям: «Давайте покрестим ребенка». Они пригласили священника, он совершил крещение. И через два дня ребенок сам задышал. Он выжил, вырос, у него все хорошо. Были и другие случаи. Может быть, более прикровенные, менее яркие, чем этот. Конечно, измерить Бога циркулем, постичь Промысл Божий очень сложно, но иногда бывает так, что мы видим Его помощь и не можем в ней сомневаться.
— И как священник, и как врач Вы видели очень много страданий, видели смерть… Вы верите, что страдание имеет смысл, что оно — не просто участь падшего человека, ничего ему не добавляющая?
— Верю, безусловно. Потому что иначе, без страданий, до нас не достучаться. Очень часто вера обретается человеком именно через страдание, через переживание скорбей. Когда у нас все хорошо, нам легко быть хорошими и даже верующими: это не требует усилий. Но когда у нас что-то случилось, возникает ситуация выбора. Ведь не зря сказано: кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф. 16, 25)… Когда эта ситуация выбора предельно обострена, когда требуются все силы человеческой души и духа — только тогда человек и может увидеть самого себя без прикрас, дать себе, наконец, отчет в истинном своем состоянии, и духовном, и нравственном. Как священник, имеющий некоторый пастырский опыт, могу сказать, что именно через болезни, через страдания Господь приводит многих людей к покаянию. Когда физические силы человека угасают, а боль нарастает, он вынужден принимать решение, делать выбор: либо обратиться к Богу, либо отвергнуть Его. Есть больные, которые Его отвергают, я с такими тоже сталкивался. Но большинство раковых больных все же приходят к вере, откликаются, когда им предлагают помощь священника. Даже те из них, которые всю жизнь называли себя неверующими, перед смертью крестятся, исповедуются и причащаются, и это уже «христианская кончина живота», хотя и не безболезненная, но мирная.
— И все равно ведь какой-то отказ это принять в человеке останется, что бы ни говорили ему пастыри…
— Да, останется. И так будет всегда. Потому что после грехопадения праотца нашего Адама мы все помрачены, мы не имеем совершенного разума и совершенного ведения, мы не стяжали совершенной молитвы, и страдания по человеческим нашим понятиям противоестественны. Но что мы читаем в житиях святых? Одни из них по собственному выбору принимали смерть за Христа от рук гонителей, другие добровольно подвергали себя страданиям ради духовного пробуждения и возрастания. И Господь пришел — именно пострадать, Он пришел на крестную смерть. И Он сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (там же, 24)… Каждому христианину нужно от себя отречься и идти за Христом.
Мы ведь измеряем все в категориях «здесь и сейчас», а Господь — в категориях Вечности. Для нас это не всегда постижимо. Но мы должны помнить: Бог всеблаг и любит нас больше, чем мы сами себя и своих близких. И этого человека, умирающего в тридцать лет от рака, Отец Небесный любит больше, чем мы все, вместе взятые. Да, нам трудно это понять, принять, но, если мы зададимся целью это постичь, то Господь нам это откроет.
Я давно заметил: если человек готовится к смерти — а ведь вся жизнь христианина есть подготовка к смерти — если человек регулярно исповедуется, причащается, то умирает он — без животного ужаса в глазах. У него могут быть сомнения, минуты слабости, но вот этого ужаса нет. А вот когда родственники приглашают тебя к своему близкому, нецерковному человеку, то вот здесь бывает очень тяжело.
— И все же, как Вы смогли оставить профессию врача — единственную, дающую возможность помогать людям в болезнях, продлевать земную жизнь?
— С Божией помощью я оставил медицину легко. Несмотря на то что просто жил ею, и у меня не так плохо получалось лечить, и очень хорошо всё складывалось, и десять лет жизни отдано… Но вот — захотелось Богу служить. Духовник благословил, и я пошел к Владыке (Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин. — Авт.). И Владыка благословил писать прошение. И сразу после рукоположения во диаконы Господь будто взял и отрезал меня от этого. Как березку, взял и пересадил на другое поле — вместе со всеми корнями и совершенно безболезненно.
Но я и потом, будучи уже в сане, консультировал и даже с санавиацией летал, будучи уже диаконом: Владыка благословил меня помогать коллегам в экстренных случаях, поэтому я и сейчас готов, если надо кому-то помочь.
— Вы создали Общество православных врачей, которое стабильно работает вот уже двенадцать лет: узкие специалисты регулярно и совершенно бесплатно выезжают в глубинку, ведут там прием больных. Расскажите, как у Вас возникла эта идея?
— Это Владыка сказал мне, что где-то подобные общества уже есть. И я обратился к своим знакомым докторам — верующим; они сразу откликнулись. И очень большое спасибо нужно сказать руководству СГМУ — все они очень много нам помогали, да и минздрав нас всегда поддерживал. И дело это очень востребованным оказалось — особенно тогда, десять-двенадцать лет назад. Сейчас, возможно, что-то изменилось — хотя не думаю, что многое — но тогда было совсем плохо с медициной в глубинке. Нашим врачам случалось и экстренные операции там делать — несложные, конечно, и срочно госпитализировать больных. Детей мы там осматривали — до семи лет, с серьезными патологиями и ни разу не осмотренных узким специалистом.
— А Общество милосердия, как оно создавалось?
— С Божией помощью. И, конечно, с искушениями, с трудом. Люди приходили, а потом уходили. Наконец, сформировался костяк, человек 25, и он уже обрастал другими людьми. Сейчас у нас по списку 150 человек. Они ухаживают за отказными (как принято их называть) детьми, дежурят в палатах со взрослыми пациентами, в гнойной хирургии, в паллиативном отделении.
Надо помочь людям правильно совершать добрые дела. И предостерегать их от искушений, которые неизбежны. Мне подчас приходится удерживать наших волонтеров от каких-то новаторских идей, от стремления спасти мир. Я говорю им, что мир спасает Господь. А мы делаем только то, что мы можем сделать: накормить, перестелить, утешить и, главное — помочь человеку примириться с Богом, связать подопечного со священником, с Церковью.
— Согласны ли Вы, что священником человек может стать — только если его понимает и поддерживает семья, и прежде всего супруга? Расскажите немного о своей семье.
— Согласен, конечно, ведь семья — это малая церковь. И без единомыслия, без поддержки второй половинки священником стать невозможно. Моя матушка меня полностью поддержала и во всем помогала. А когда мы создавали Женское училище, то она стала моей правой рукой, и без ее помощи и поддержки у меня бы ничего не получилось.
Сын отслужил в армии и продолжает учиться на юриста. Дочь после второго курса медуниверситета вышла замуж и родила нам внучку Киру, пока в декрете.
— Есть такая проблема, о ней много пишут и говорят: душевное, эмоциональное выгорание. А Вам оно не грозит?
— Грозит, конечно. Эмоциональная усталость, истощение может настичь любого из нас. Но, чтоб у нас хватило сил и на работу, и на молитву, и на добрые дела, и на семью — мы должны установить для себя правильный, учитывающий наши силы режим. Должен быть здравый баланс меж потребностями тела, души и духа: ведь ни телесные, ни душевные, ни духовные наши силы не беспредельны. Это я могу сказать не только как священник, но и как врач. Работать на износ не нужно — это путь пагубный. Нужно помнить, что мир мы все равно не спасем — мир спасает только Господь. Поэтому важно вовремя расставить приоритеты и научиться говорить слово «нет» — там, где ты действительно не можешь помочь или это не твоя компетенция.
— Что самое сложное, самое трудное для Вас как священника?
— Сохранить молитву. Вести литургический образ жизни. Правильно, как положено, готовиться к богослужению, сохранять духовную бодрость. И всегда, сколько бы ни навалилось дел, проблем, держать Евхаристию в центре своей жизни.
Фото Александра Курочкина
Газета «Православная вера» № 05 (577)
[Священник Сергий Кляев, Беседовала Марина Бирюкова]
