Город и его собор

Кафедральный Александро-Невский собор как главная достопримечательность и символ Саратова

Сегодня, когда возрождение разрушенного безбожной властью кафедрального Александро-Невского собора стало одной из главных задач Саратовской епархии и правящего архиерея, нам всем важно знать историю этого храма: когда, как, при каких обстоятельствах поднялись над нашим городом его купола. Об этом рассказывает священник Кирилл Петрович, руководитель историко-архивного отдела Саратовской епархии.

В начале XIX века непрерывно расширяющий­ся Саратов достиг улицы Николаевской (совре­менная ул. Радищева), по которой ранее проходил последний городской вал. С этого периода городская застройка начинает более тщательно контролиро­ваться государственной властью, она может осу­ществляться только согласно высочайше утверж­денному плану, изменения в котором можно согла­совать только в столице. Как отмечают современни­ки, улицы города с этого времени становятся более параллельными относительно друг друга и более прямыми.

На окраине города на рубеже XVIII–XIX веков строится деревянное здание губернских присут­ственных мест. Дом губернатора, который в началь­ном Саратове располагался на месте каменного дома купца Волкова-Песковского, также располагается теперь на улице Николаевской (названной в честь Николая I). В 1808 году совершается торжествен­ное освящение новопостроенного каменного зда­ния губернского присутствия на новой центральной городской площади. На этой же площади, согласно плану, было отведено место под новый кафедраль­ный собор. Старый Троицкий собор находился уже далеко, на исторической окраине, кроме того, он более не мог выполнять функцию соборного храма, так как для XIX века и пятнадцатитысячного населе­ния был слишком мал, требовалось более простор­ное здание городского собора на новом месте. Кроме того, Старый собор находился на ремонте: был ненадолго открыт в 1804 году, но уже в 1813 году закрыт вновь, поскольку был «найден в сомнитель­ном положении» чиновником Министерства вну­тренних дел Фохтом. И если вокруг Старого собо­ра было много церквей, то рядом с присутственны­ми местами не было ни одной православной церк­ви «за отдаленностью»[1] этой местности от основной части города.

Несмотря на то что строительство нового собо­ра планировалось с конца XVIII века, приступить к нему получилось не сразу. Строить собор повелела еще императрица Екатерина II, которая в 1785 году пожаловала на эти цели 15 тысяч рублей, а саратов­скому генерал-губернатору П. С. Потемкину была выдана храмозданная грамота от астраханского архи­епископа Антония. Средства сохранились в Приказе общественного призрения, однако строительство так и не началось. Из-за отсутствия проекта при­ступить к нему было невозможно. Задержало работу и упразднение Саратовского наместничества в цар­ствование Павла I — впрочем, уже в 1797 году оно было восстановлено и переименовано в Саратовскую губернию. Вступивший в должность губернского архитектора Х. И. Лоссе приступил к работе над проектом собора, однако вскоре умер. На этом посту его в 1805 году сменил В. И. Суранов. Была предприня­та очередная попытка поднять вопрос о новом собо­ре: его предлагалось построить по случаю избавле­ния города от эпидемии холеры (вспышка заболе­вания, которое также именовали чумой, произошла в январе 1808 года, город был закрыт на карантин). В августе 1808 года проектные чертежи поступи­ли в строительный комитет Министерства внутрен­них дел. Представленный саратовским губернским архитектором В. И. Сурановым план пятикупольно-го, с одинаковыми фасадами со всех четырех сторон храма архитектор Луиджи Руска признал грамотным, но несколько архаичным. Он предложил новый план, который также был отклонен. Скорейшему реше­нию вопроса никак не способствовал пожар, слу­чившийся в Саратове в 1811 году и уничтоживший почти все городские постройки. Отечественная война 1812 года и вовсе приостановила работы по строи­тельству храма. 28 июля, как отмечает протоиерей Николай Скопин, «читан был манифест о собра­нии ратников. Стечение народа было преогромное»[2]. В период войны саратовское дворянство и купечество делали крупные пожертвования, отправляли рат­ников в ряды народного ополчения. Поэтому когда в 1814 году в Саратове был получен Высочайший манифест о заключении мира с Францией, город­ское общество приняло решение в честь указан­ного события воздвигнуть собор о двух престолах. Главный престол должен был быть освящен во имя святого благоверного князя Александра Невского, второй — во имя святого, память которого будет праздноваться Церковью в день прибытия импера­тора в Санкт-Петербург (это был день празднования в честь Архистратига Гавриила). Император одобрил пожелание саратовцев и распорядился, чтобы про­ект выполнил один из выдающихся русских зодчих, автор построек в Петербурге и ряде других городов В. П. Стасов.

Другой проект храма для Саратова был парал­лельно разработан столичным архитектором Джакомо Кваренги. За основу он взял красивую компо­зицию храма-мавзолея в подмосковном имении Волконских — Суханово: храм в виде ротонды с пор­тиком из шести колонн дорического ордера охватыва­ла полуциркульная в плане колоннада, в нишах кото­рой располагались статуи ополченцев. Однако этот проект при обсуждении был признан слишком доро­гим для Саратова, и приняли более простой про­ект В. П. Стасова. Архитектор окончил его в июле 1814 года, в нем были учтены пожелания саратовцев посвятить главный городской собор памяти саратов­ских ополченцев, принимавших участие в заграничном походе Русской армии. 26 августа, «в достопамятный день Бородинской битвы»[3], проект храма был утверж­ден императором. Согласно чертежам, собор должен был быть кубической формы, украшенным с трех сто­рон шестиколонными дорическими портиками. С вос­точной стороны выступала алтарная апсида, купол был запланирован низким, по образцу античных хра­мов. По периметру всего храма под карнизом проходил фриз, состоящий из лепных бюстов ратников ополче­ния. Освещалось пространство храма двумя боковыми венецианскими окнами, также в алтарной части было два простых окна.

30 декабря того же года была составлена смета, согласно которой строительство должно было обой­тись в 300 тысяч рублей, и в феврале 1815 года губер­натор А. Д. Панчулидзев привез готовый проект из Петербурга. Закладка храма состоялась 30 авгу­ста того же 1815 года, для чего из Пензы прибыл Преосвященный Афанасий, епископ Пензенский и Саратовский, что по тем временам было редким явлением. Протоиерей Николай Герасимович Скопин говорил речь на месте основания храма при большом стечении народа — в частности, там были и такие слова: «Придут некогда сынове, родившиеся от вас, покажут всякому пришельцу, всякому по вас изникшему потомку и рекут: се памятник великий событий, сооруженный любящими Отечество и Царя своего сынами. Пойдем во след дел их и начинаний и учиним­ся потомками, достойными своих предков»[4]. «Во весь этот торжественный для Саратова день продолжался колокольный звон, а вечером город великолепно был иллюминирован»[5]. За несколько недель до заклад­ки собора в Саратове «было торжество 12-го числа о разбитии французов, взятии Парижа и поймании Наполеона»[6]. Сама обстановка в городе того времени напоминала, что собор закладывается в память сара­товского ополчения. Здесь также следует отметить, что после победы над Наполеоном в России значитель­но возрос уровень патриотизма, что привело к возве­дению в разных городах памятников в честь русского оружия и героизма воинов. То есть сама тенден­ция не была уникальна для Саратова, но простиралась по всему Российскому государству. Не случайно сара­товский Новый собор сравнивают с Храмом Христа Спасителя в Москве, который стал первым россий­ским памятником ратному подвигу и народной скорби о павших в Отечественной войне 1812 года.

Закладке собора предшествовал сбор добро­вольных — как тогда говорили, «доброхотных» — пожертвований на его строительство. Все сословия Саратовской губернии изъявили готовность к пожерт­вованиям на это благородное дело. Несмотря на то что сразу после утверждения проекта собора была учреж­дена комиссия о его построении, ее деятельность никак не умаляет вклада всех сословий не только города, но и губернии. Имеются даже свидетельства о пожерт­вованиях из-за ее пределов — впрочем, они, по всей видимости, были исключением. Но во многих исто­рических источниках подчеркивается участие всего общества в строительстве нового храма. Вне всяко­го сомнения, центральную роль в организации стро­ительства и сборе средств взял на себя губернатор А. Д. Панчулидзев. Не будет преувеличением сказать, что это было главным делом его жизни и самым важ­ным деянием в период управления губернией. Именно им было составлено известное воззвание, пригла­шающее «все сословия, все состояния… подвизаться в сем славном деле» — внести свою лепту в строи­тельство. Символ собора как памятника ополченцам Отечественной войны 1812 года также был обозначен в призыве: «Храм сей во роды родов будет монумен­том теплейшего усердия всех обитателей Саратовской губернии к Богу и Царю, оградивших нас от хищного врага всего человечества, уже напрягшего все силы, чтоб, чрез упадок России, довершить конечное раб­ство Европы»[7].

Кроме губернатора в комиссию о построении ново­го собора вошли вице-губернатор Н. М. Заварицкий, коллежский советник П. И. Хомяков, надвор­ный советник М. А. Устинов, купцы Г. Я. Крюков, Г. О. Горбунов, И. М. Пулькин.

В 1815 году начались земляные работы, на сле­дующий год планировалась закладка стен. Однако за эту работу никто не желал браться — подрядчики-практики видели недостатки проекта: каменные колонны были слишком тонки, чтобы удержать мас­сивный каменный купол собора. Об этом же говорил бывший тогда помощником губернского архитекто­ра Г. В. Петров. Тем не менее, параллельно с запро­сом в Петербург об исправлении этой части проек­та, строительные работы все же начали. 20 февра­ля 1819 года, когда собор был выстроен уже напо­ловину, вместо умершего от водянки В. И. Суранова губернским архитектором был назначен его ученик Г. В. Петров. Строительство было приостановлено после обрушения купола, которое в разных источниках датируется 1821, 1822, 1824 годами. Последние даты (1822 и 1824 годы), по всей видимости, являют­ся ошибками, как по редкости упоминания в источ­никах, так и по чрезвычайной близости к дате освя­щения собора, который строился почти десять лет вместо запланированных четырех. После получе­ния от управляющего Министерством внутренних дел графа В. П. Кочубея разрешения на сооружение купо­ла собора из древесины, Г. В. Петровым была состав­лена новая смета, и работы продолжились.

Завершено строительство было в 1825 году, 28 марта 1826 года состоялось торжественное освя­щение Александро-Невского собора архимандри­том Спасо-Преображенского монастыря Арсением. В 1828 году «по открытии епархии обращен в Кафед­ральный Собор»[8].

Собор представлял собой величественное зрели­ще. Кровля купола и портиков была железная, покры­та лазурью, купол был украшен «через огонь вызолоченными»[9] латунными звездами. В обработке инте­рьеров использовались мрамор и другие ценные поро­ды отделочного камня, широко применялись инкруста­ция, ковка и художественное литье.

Окончательно завершен ансамбль Новособорной площади был строительством колокольни в 1840–1842 годах. Она возводилась на средства жены коллежского советника М. Ф. Дмитриевой, автор про­екта — Г. В. Петров. Нижний ярус колокольни был окружен со всех сторон четырьмя портиками, в каж­дом из которых было по четыре колонны дорического ордера. Также в нижнем ярусе имелась одна большая стеклянная дверь. В среднем ярусе всего было восемь колонн ионического ордера (по две с каждой сторо­ны), в верхнем — 12 колонн римского ордера. Высота колокольни с крестом составляла 55,5 метра, это было самое высокое строение в Саратове в то время. Звонница собора насчитывала 11 колоколов.

Расположение и ориентация здания собо­ра на новой площади также не были случайными. Само по себе нахождение главного городского храма на главной городской площади подчеркивало со сто­роны государственной власти понимание важности и необходимости участия Церкви в жизни общества. Такое положение было отражением мировоззрения не только императорских и губернских чиновников, но и всех слоев общества — от аристократии до кре­стьянства. Более того, фасады зданий собора и зда­ния губернского присутствия были обращены друг на друга, а если точнее — то к центру новой площади, которая, что важно здесь заметить, получила назва­ние не Присутственной, а именно Соборной. До этого она носила название Позорной, так как на ней совер­шались наказания у позорного столба, однако после основания Нового собора эта экзекуция была перене­сена на Хлебную площадь.

Такая взаимная ориентация также подчеркивала признание необходимости соработничества государства и Церкви в деле созидания и укрепления российского общества, а также, по меньшей мере, равного статуса государственного чиновничества и церковной иерархии (в Синодальный период Министерство по делам рели­гии фактически состояло на государственной службе, поэтому числилось в Табели о рангах).

Эта мировоззренческая символика сохраняла и сохраняет свою актуальность через столетия, даже до настоящего времени. В том числе она соблюда­лась особым образом и весь советский период. Известно, что в качестве символа нового мировоз­зрения и соответствующего ему образа жизни ком­мунистическая идеология выбрала скульптурное изображение своего вождя. Не было в советском государстве ни одного населенного пункта без цен­тральной площади со статуей или хотя бы бюстом Ленина. Уже прошло три десятилетия, как данная символика утратила свое идеологическое основа­ние в современном обществе, однако в Саратове в этом отношении мало что изменилось. Памятник уже почти забытому современной молодежью това­рищу Ленину все еще стоит на главной городской площади. Любопытно, что ориентирован он спиной к новому губернскому присутствию и, более того, указует перстом в противоположную от него сто­рону. Данная конфигурация как нельзя лучше отра­жает продолжающуюся идеологическую дезориентированность современного общества и пассивную покорность всему происходящему вокруг со сторо­ны ее большинства. Отсутствие четкой и мотивиро­ванной гражданской позиции у большинства пред­ставителей нашего общества является закономер­ным результатом прошлого — идеологии тоталита­ризма и подавления любого инакомыслия.

Место, на котором велось строительство нового собора, по мнению саратовцев, было самым краси­вым в городе. На фоне трех других площадей, застро­енных ветхими лавками и заваленных мусором, кото­рый убирался лишь в чрезвычайных случаях, буду­щая Соборная площадь, покрытая сочной зеленой травой, действительно выглядела местом «лучшим и красивым»[10].

Следующий момент, который хотелось бы подчерк­нуть: Александро-Невский кафедральный собор пла­нировался не просто большим по размеру и располо­женным в самом почетном месте. По замыслу губерн­ского начальства и горожан, он должен был стать лучшим зданием в городе во всех отношениях: по высоте, размеру, стоимости строительства в денежном выра­жении, по архитектурному и художественному уров­ню. То, что на строительство собора была затрачена рекордная сумма денежных средств, не просто нико­го в то время не смущало, а, напротив, вызывало у всех слоев населения чувство гордости за свой город. Предложения отдать эти средства детям, народу, голо­дающим или кому-либо еще в то время не нашли бы поддержки и были бы подвергнуты общественному порицанию. Это самое общество, включая и детей, и малоимущих, несло свои копейки в качестве пожерт­вований, говоря современным бюрократическим язы­ком, на реализацию этого проекта.

Можно вспомнить, что за сто лет до этого собы­тия кафедральный Троицкий собор также был не срав­нимым ни с каким другим зданием Саратова — един­ственным каменным на фоне деревянной застройки, самым высоким и самым красивым архитектурным объектом в городе. На фоне преимущественно одно-двухэтажного деревянного города начала XIX века Новый собор просматривался с любой точки исто­рической части города и бесспорно был его архитек­турной доминантой. Наиболее ярко это утверждение иллюстрируют сохранившиеся панорамные снимки старого Саратова.

Саратовский собор проектировался как уникаль­ный. В то время господствующим стилем был класси­цизм, храмы которого весьма типичны и похожи друг на друга. Однако столичным архитекторам удалось бле­стяще выполнить поставленную задачу: храм планиро­вался в качестве символического надгробного камня, могильного памятника, поэтому, несмотря на без­условную принадлежность к стилю классицизма, архи­тектура его вышла неповторимой. Подобного храма не было нигде в Российской империи. Ясный, весомый образ Александро-Невского кафедрального собора — воплощение эстетики и опыта русского ампира — про­изводил сильное впечатление на современников, был для них примером архитектурной гармонии.

Собор действительно был спланирован как луч­шее из всех городских зданий. Поэтому, как отме­чали современники строительства, он стал глав­ной достопримечательностью города сразу же после его постройки: «Саратовский Александро-Невский собор носит на себе характер особенности в отноше­нии к архитектуре и имеет историческое достоинство, несмотря на недавность его построения. Он имеет вид надгробного памятника и воздвигнут на берегу вели­кой Волги, с соизволения покойного императора Александра I, в память великого события 1812 года, торжества России над могущественнейшим из завоевателей»[11].

Этот храм стал символом воинской славы росси­ян — защитников Отечества. В нем хранились знаме­на саратовских ополчений 1855 года (бытует распро­страненная еще в дореволюционный период ошибка, перекочевавшая и в современные издания, о хранении в соборе боевых знамен ополченцев 1812 года, чаще всего подобными неточностями изобилуют путеводи­тели по Волге), служились молебны перед отправкой войск на фронты Русско-японской и Первой мировой войны. Панихиды в память воинов, павших на поле брани за веру, царя и Отечество, совершались в собо­ре ежегодно — 29 августа.

Кроме сказанного выше, мемориальное значение собору добавляют и два захоронения в крипте сара­товских архиереев. В нижнем ярусе собора с южной стороны на пожертвования М. Ф. Дмитриевой в 1836 году был устроен придел великомучени­цы Варвары, который в 1864 году был освящен в честь Воскресения Христова. Переустройство этого придела началось в 1863 году по благосло­вению епископа Саратовского и Царицынского Евфимия (Беликова) — еще при его жизни, одна­ко смерть помешала ему закончить задуманное. Сам он был похоронен в этом приделе, на его средства над местом захоронения была сооружена гробни­ца. Усыпальница Преосвященного Евфимия рас­положилась позади правого клироса указанно­го придела, там был устроен памятник епископу, с белой над ним мраморной доской, пожертвован­ной неким господином Кокуевым. Над памятником в колонне был установлен деревянный иконостас, вызолоченный на мордане, с резьбой и украшения­ми в готическом стиле. Все иконы в нем были напи­саны в византийском стиле и устроены по завеща­нию покойного. В 1893 году там же был захоронен и епископ Саратовский и Царицынский Авраамий (Летницкий).

В конце XIX — начале ХХ века история строи­тельства собора не забылась, он продолжал оставать­ся не только храмом, но и памятником. К этому вре­мени город значительно расширился, население его выросло более чем в десять раз, были возведены новые церкви за кафедральным собором. Увеличилось коли­чество не только храмов, но и духовенства, для расту­щего города собор становился все более тесным. Так, в каменном новом Покровском храме «на горах» поме­щалось около двух тысяч человек, тогда как в собо­ре — около одной тысячи. Время также не щадило собор, ему требовался ремонт. Вопрос ремонта и рас­ширения собора ставил в 1870 году саратовский губер­натор М. Н. Галкин-Враской, однако духовенство собо­ра выступило против этой инициативы, мотивируя свое решение тем, что «существующий собор есть историче­ский памятник 1812 года, таковым он есть и по назна­чению, и по особенностям зодчества»[12]. Епископ Саратовский и Царицынский Тихон (Покровский) тем не менее считал данный вопрос актуальным и даже отправил на рассмотрение Синода дело о расширении собора. Однако и оттуда пришел отрицательный ответ со ссылкой на недостаточность средств. Проблема реконструкции стояла настолько остро, что рассма­тривалось даже предложение о строительстве другого кафедрального собора за Тюремным замком, а суще­ствующее здание Александро-Невского собора пред­лагалось «оставить только как памятник 1812 года»[13].

В 1897–1898 годах городская управа в очередной раз предприняла попытку решения этого вопроса: был организован конкурс проектов с призовыми местами на 700, 500 и 300 рублей (весьма значительные для того времени суммы). Были четко прописаны и усло­вия: добавочное помещение должно было быть рас­считано на полторы-две тысячи человек из расчета 15 человек на квадратную сажень; смета должна была уложиться в 100 тысяч рублей, расширение фаса­дов должно было строго соответствовать существу­ющему собору, который представляет собой «памят­ник событий 1812 года». Кроме того, соединение воз­можной пристройки с колокольней также считалось нежелательным. В итоге были поданы всего два про­екта, ни один из которых не удовлетворил комиссию. Авторами их были А. М. Салько и Ю. Н. Терликов, работам были присуждены вторая и третья премии, но из-за незначительного увеличения площади собо­ра было решено ограничиться его ремонтом, а вместо расширения построить новый собор на месте присут­ственных мест.

Однако и за этими решениями не последова­ло никаких действий. Вместе с тем население города продолжало расти, собор становился все более тес­ным, создавая своим размером все больше неудобств: «алтарь в церкви мал и тесен в дни архиерейского богослужения, в коем обычно присутствует 15 чело­век, в высокоторжественные дни до 50 и более чело­век, причем несоборному духовенству всякий раз при­ходится складывать свою одежду в кучи, в тесноте мять церковное облачение, а в алтаре стоять сплошной сте­ной, не имея возможности ни повернуться, ни пере­креститься». В 1910 году городская дума вновь подо­шла к этой проблеме, сразу обозначив, что «собор представляет собой исторический памятник и один из удачных образцов зодчества времени Александра I, изменять внешний вид которого какими бы то ни было пристройками недопустимо, расширение собора воз­можно лишь внутри путем устранения теперешних печей и переустройства отопления». Этой же точки зрения придерживался Г. Г. Дыбов, считавший невоз­можным расширение собора ни по каким планам, так как последний является историческим памятником войны 1812 года и должен быть сохранен в наилучшем виде. Епископ Саратовский и Царицынский Гермоген (Долганёв) выступал с противоположной позици­ей, подчеркивая, что соборный храм должен прежде всего выполнять свою главную функцию: в нем долж­но быть возможным совершать соборные богослу­жения. П. М. Зыбин считал перестройку возможной по причине невыдержанности стиля и некрасивости ряда элементов храма, полагая, что собор «не такой памятник, который следует особенно жалеть и в кото­ром невозможны и грешны против археологии какие-либо перемены»[14]. Он же подготовил проект рас­ширенного храма, у которого планировалось на одну сажень поднять купол, увеличить площадь пристрой­ками с трех сторон, устроить новые хоры, сокра­тить солеи перед алтарями, убрать внутренний там­бур и перенести боковые алтари за пределы наруж­ных стен. Таким образом, площадь храма и его вме­стимость должны были увеличиться вдвое: с 92,18 кв. саженей и 1382 человек (из расчета 15 человек на кв. сажень) до 190,60 кв. саженей и 2859 человек.

Епископ Гермоген проект поддержал, был создан строительный комитет по расширению и капиталь­ному ремонту кафедрального собора, но тут вмеша­лась Саратовская ученая архивная комиссия с напо­минанием, что собор является не просто храмом, а памятником-храмом, воздвигнутым в память войны 1812 года, в связи с чем любые его изменения находят­ся в ведении императора и Синода. Необходимые доку­менты и акты обследования собора были отправлены в Синод, откуда в результате пришел запрет на расши­рение по представленному проекту П. М. Зыбина.

Это письмо было получено уже преемником еписко­па Гермогена — Преосвященным Алексием (Дородницыным) — 20 февраля 1912 года. Открывая собра­ние членов строительного комитета, он произнес речь, которая содержала в том числе следующие слова:

«Через несколько месяцев исполнится столет­няя годовщина со дня знаменитой в летописях России Бородинской битвы, или Отечественной войны, в кото­рой во всей красе и мощи открылся дух русского наро­да. Тяжелое тогда было время не только для России, но и для всей Западной Европы. Потерян был вся­кий политический смысл! Западная Европа, по словам историка, ползала в ногах Корсиканца. В это тяже­лое время Западной Европе протянула руку помо­щи Россия, эта, по отзыву иностранцев, страна рабов и дикарей, отделенная от “просвещенной” Европы дремучими лесами. И эту помощь свою Россия оказа­ла Западной Европе совершенно бескорыстно.

Много исторических памятников осталось от того времени, в числе их и наш кафедральный собор — памятник величественный и многосодержательный. Когда я смотрю на обширную, открытую, освещен­ную окнами сверху площадь собора, на грубые, мас­сивные колонны, поддерживающие тяжесть верха, возглавленного единым куполом, то невольно перено­шусь мыслью к той идее, которой руководствовались строители собора — выразить этим зданием единство и мощь русского народного духа, так рельефно проя­вившегося в Отечественную войну»[15].

Было решено отправить в столицу новый про­ект, однако и он не был утвержден, впрочем, с кон­кретными рекомендациями по необходимому ремон­ту собора. В апреле 1913 года началась реконструк­ция, а через год — Первая мировая война, закончив­шаяся Октябрьским государственным переворотом 1917 года. В изменившихся условиях реконструкция и расширение собора стали совершенно невозмож­ными: для новой власти Церковь была главным вра­гом, а Отечественная война 1812 года была объявле­на войной империалистической и предана забвению, поскольку возглавлялась российским императором. В 20-х годах ХХ века, несмотря на всеобщую тенден­цию закрытия храмов, собор еще числился как памят­ник архитектуры и находился в ведении Саргубмузея, а затем — после образования Саратовского края — Краевого музея, до начала 30-х годов. Так же к нему продолжали относиться все жители Саратова, вне зависимости от отношения к вере, идеологии и госу­дарственной власти — все были против сноса собора. Но, к сожалению, даже это обстоятельство не спас­ло его от разрушения, которое началось 22 марта 1932 года. Властям пришлось делать это максималь­но тихо и постепенно — дело было довершено лишь к концу Великой Отечественной войны. Таким обра­зом, от величественного памятника архитектуры оста­лись только документы, фотографии и воспомина­ния. Не сбылись слова известного саратовского кра­еведа Андрея Леопольдова: «Это памятник, которого не сокрушат ни время, ни бури…»[16], сказанные им при описании собора в 1839 году, — собор просущество­вал всего-навсего чуть более столетия.

Среди всей информации о соборе, находящейся в открытом доступе, чаще всего можно встретить сухие исторические данные: даты, цифры, имена, обстоя­тельства. Описание отношения горожан к своему собо­ру встречается среди них значительно реже и еще реже тиражируется на страницах глобальной Сети. Но тем не менее некоторые из таких описаний сохранились на страницах дореволюционных изданий. Основными источниками оценочного, а не точного формально­го описания нашего объекта являются туристические путеводители и воспоминания современников.

Среди воспоминаний можно выделить рассказ саратовского художника В. Милашевского, по-детски описавшего Новый (Александро-Невский) собор: «Собор у Липок хороший, так сказал папа; его тоже строил какой-то “петербужский”, не знаю кто! Сам в Саратов приезжал и строил. Кругом с четырех сто­рон белые столбы, папа говорит, что это он хотел как будто “римский храм” выстроить. Если дом еще лучше, чем петербужский — то “римским” называется… Над самыми столбами вроде перекладины, а в перекла­динах — окошечки сделаны, а из каждого окошеч­ка мужик бородатый на улицу смотрит. Некоторые, конечно, в Липки смотрят. А кто-то и на Волгу, и на саму Покровскую слободу. Но не живые мужи­ки, а тоже сделанные, белые, вроде, конечно, игру­шек, а все-таки рассматривать их очень, очень весело! Папа сказал, что это — “ратники двенадцатого года”. Но что это такое… не сказал! Вот это и есть “Храм”, а все остальные городские церкви у нас обыкновен­ные, только в разные краски выкрашены!»[17].

Уже взрослым языком, как местную достоприме­чательность, собор описывают авторы туристических путеводителей, которые стали появляться во множе­стве с конца XIX века. В одном из первых таких изда­ний, в 1862 году, Н. П. Боголюбовым собор назван «новейшей достопримечательностью» и описан сле­дующим образом: «Его архитектура смелая и краси­вая, а внутренность украшена очень хорошей живопи­сью, иконостас подведен под мрамор и отделан со вкусом»[18]. Н. Н. Лендер также указывает его как город­скую достопримечательность в 1889 году. В путево­дителе Г. П. Демьянова в разделе «Святыни, исто­рические памятники и другие достопримечательно­сти города» среди прочих немногих указан и собор: «В память войны 12 г. был заложен (в 1815 г.) собор св. Александра Невского»[19]. В путеводителе А. Я. Безчинского собор описывается подробнее, чем в ранних путеводителях: «Сооружен в память войны 1812 г. и построен в виде большого куба с фронтона­ми и портиками с трех сторон и низким римским купо­лом, карниз которого украшен лепными фигурами ратников»[20].

Еще подробнее его описывает Г. Г. Москвич: «Если не красотой, то оригинальностью отличается “новый” собор, сооруженный во имя св. Александра Невского в воспоминание о торжестве России над Наполеоном в 1812 г. Мысль увековечить это, первой важности в истории России, событие и желание воздвигнуть памятник погибшим в Отечественной войне сказались на самом стиле собора. Здание собора представляет собой огромных размеров правильный куб с фронто­нами и портиками с трех сторон; по верху всего здания идет карниз с фигурами лепной работы, изображающи­ми ратников. Низкий римский купол, увенчанный кре­стом на шаре, покрывает все здание. Весь собор своим внешним видом должен был, по замыслу строителей, походить на грандиозный памятник. Насколько им уда­лось это, предоставляем судить каждому, кто видел собор. Довольно высокая трехъярусная колокольня, с красивым шпилем над верхним ярусом и фронтона­ми и портиками вокруг нижнего яруса, стоит отдель­но, впереди собора. Внутри — обращает на себя внимание роскошный иконостас, а также множе­ство знамен различных ополчений 1812 года»[21]. Такими же словами описывается собор в путеводи­теле П. Т. Виноградова.

После революции 1917 года отношение к достопри­мечательностям города начинает постепенно меняться, следуя за начавшейся антирелигиозной пропагандой, однако, в то же время, сохраняя некоторую инерцию — упоминания храмов не исчезают в одночасье. Так, путеводитель по Волге Н. А. Усова указывает на нали­чие на Соборной площади Александро-Невского собо­ра «довольно оригинальной постройки»[22]. Собор упо­минается и в путеводителе 1930 года, причем отме­чается, что Новый собор — «оригинальной кубиче­ской формы по проекту Стасова»[23]. В изданиях после Великой Отечественной войны редко, но также упо­минается Новый собор: «до 1938 г. в Саратове сохра­нялся оригинальный собор Александра Невского (или Новый собор), построенный в 1815–1826 гг. по про­екту выдающегося русского зодчего В. П. Стасова в память о победе русского оружия над Наполеоном (находился там, где сейчас стадион “Динамо”)»[24]. В издании 1987 года, посвященном саратовским пар­кам и скверам, также отмечается Александро-Невский собор, построенный в память о победе русского ору­жия в Отечественной войне 1812 года, который нахо­дился на месте стадиона «Динамо».

Но наиболее ярко Новый собор отражен в каче­стве главной достопримечательности и символа города на рекламной открытке кондитерской П. Л. Давыдова в Саратове, посвященной празднованию 300-летия города — на ней изображены оба собора, Старый и Новый.

До настоящего времени, уже более тридцати лет, велись дискуссии о восстановлении собора — и как кафедрального собора, и как исторического памятни­ка. Осенью 2021 года, в канун празднования 800-летия святого благоверного князя Александра Невского, митрополитом Саратовским и Вольским Игнатием было принято решение о возрождении собора в преж­нем архитектурном облике в одном из новых районов Саратова.

Ссылки

[1] Леопольдов А. Александроневский Собор в Саратове / Газета полити­ческая и литературная «Северная пчела». 1839. № 93. 28 апреля. С. 371.

[2] Скопин Н. Г. Записки дневные о вещах и делах достопамятных // Саратовский исторический сборник, издаваемый Саратовской Ученой Архивной Комиссией в память трехсотлетия города Саратова. Т. 1. Саратов: Типография губернского земства, 1891. С. 451.

[3] ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 66. Л. 2 об. Канцелярия Саратовского губер­натора. Донесение Саратовского губернатора министру Внутренних дел об освящении вновь сооруженного в г. Саратове Александровского собора.

[4] ГАСО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 923. Л. 116 об. Рукопись Юрьева «Саратовский Александро-Невский собор — краткий исторический очерк».

[5] Леопольдов А. Исторический очерк Саратовского края. М.: Типо графия С. Селивановского, 1848. С. 183.

[6] Попкова Н. А. Скопины — летописцы Саратова. Саратов: Изд-во Саратунта, 1999. С. 28.

[7] Семенов В. Н. Начальные люди Саратова: От первого воеводы до последнего первого секретаря. Саратов: Надежда, 1998.

[8] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Ед. хр. 8853. Л. 1. Саратовский Александро-Невский кафедральный собор гор. Саратова. Клировая ведомость за 1909 г.

[9] Ясакова Г. В. Возвращение памяти. Саратов: Издательский центр «Наука», 2008. С. 15.

[10] Там же. С. 8–9.

[11] Леопольдов А. Александроневский Собор в Саратове… С. 371.

[12] ГАСО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 923. Л. 116 об. Рукопись Юрьева «Саратовский Александро-Невский собор — краткий исторический очерк».

[13] Ясакова Г. В. Указ. соч. С. 40.

[14] ГАСО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 923. Л. 237. Фонд Саратовская губернская уче­ная архивная комиссия.

[15] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 8832. Л. 250–250 об. Памятные записи за 1826–1906 гг.

[16] Леопольдов А. Александроневский Собор в Саратове… С. 372.

[17] Милашевский В. Записки пятилетнего // Гонец: Историко-краеведческий и культурно-просветительский журнал. Саратов, 1992. № 4. С. 40.

[18] Волга от Твери до Астрахани: С 10 литогр., 31 политипажем и карт. Волги. Санкт-Петербург: о-во «Самолет», 1862. С. 333.

[19] Демьянов Г. П. Иллюстрированный путеводитель по Волге (от Твери до Астрахани). Нижний Новгород: Типография Губернскаго Правления, 1898. С. 254.

[20] Безчинский А. Я. Путеводитель по Волге. М.: Типо-Литография т-ва И. Н. Кушнерев и Ко, 1903. С. 288.

[21] Москвич Г. Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Волге. Одесса: скл. изд. у гг. Москвича, 1903. С. 319.

[22] Усов Н. А. Волга и ее притоки. Путеводитель. Н. Новгород: Издание Транспечати Рио Н. К. П.С., 1923. С. 112.

[23] Бочаров Ю. М., Ситников Г. Г., Феденко И. И. Поволжье. Справочник-путеводитель по Волге, Каме, Оке и их судоходным притокам на 1930 г. М.: Издание Управления Волжским Государственным Речным Флотом, 1930.С. 177.

[24] Малинин Г. А. Памятники и памятные места Саратовской области. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1970. С. 17.

Журнал «Православное Поволжье», № 1, апрель 2022 г.