Храм облачен в черное, и в нем полутемно. Вслед за священником мы опускаемся на колени. Сердце замирает от знакомых и всегда новых, простых и таинственных слов: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми…» На наши вопросы об одной из самых древних молитв Церкви — молитве преподобного Ефрема Сирина — отвечает протоиерей Сергий Ксенофонтов, клирик Архиерейского подворья — Свято-Духовского собора в Саратове.
— Отец Сергий, почему и давно ли молитва преподобного Ефрема стала неотъемлемой частью великопостного богослужения?
— Эта молитва была частью великопостного богослужения с самого начала его формирования, то есть примерно с IV века, в котором и жил преподобный Ефрем. С той поры его молитва задает тон православному Великому посту. Почему? Потому что этот краткий текст выражает самую суть покаяния — духовного преображения человека.
Не нужно, однако, думать, что эта молитва читается только Великим постом и только в храме. Молиться этой молитвой дома или во внебогослужебное время в церкви можно круглый год — лишь бы мы понимали и принимали духовный смысл молитвы Ефрема Сирина. Она может и должна стать неотъемлемой частью — не только великопостного богослужения, но и всей нашей жизни.
— Начало молитвы «Господи и Владыко живота моего…» сразу должно остановить наше внимание. Слово «Господи» нам привычно, мы произносим его очень часто — и подчас всуе, даже будучи верующими. А как мы должны его произносить?
— «Господи» — это наше обращение к Богу, и оно должно совершаться с величайшим благоговением. Признание Бога Господином — это признание Его власти над нашей душой, принятие нами этой власти. И, наверное, неслучайно, но по наитию Святого Духа составитель молитвы тут же продолжает «…и Владыко живота моего». Владыка моей жизни! Власть Бога — это не умозрительная какая-то власть, не абстрактная власть «над всем миром»; нет, это самая непосредственная Его власть над нашей жизнью, это Его святая воля во всем, что с нами происходит, Его Промысл о нас. И все остальные прошения этой молитвы суть прошения о действии Его Промысла, о том, чтоб наша жизнь соответствовала Его воле.
— Тогда перейдем к остальным прошениям. «Дух праздности…» А что такое праздность, чем она опасна?
— Праздность, которая стоит здесь на первом месте, — начало многих других грехов. Это расслабленность души, отказ от труда над собою. О том же — покаянное великопостное песнопение: «Душе моя, душе моя, востани, что спиши; конец приближается». Душа призвана очнуться, осознать возможность своей гибели и перейти к деятельности: определить для себя грех именно как грех и употребить усилия для обретения добродетелей.
— А почему за праздностью сразу следует уныние? Не потому ли, что праздность его порождает?
— Праздность, лень, уныние — тесно связанные грехи. Уныние есть добровольное погубление тех самых талантов (см.: Мф. 25, 14–30), врученных Господином рабу, дабы тот вернул их Ему с прибылью. Господь в завершении притчи о талантах говорит: ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет (29). Кто не унывает, а трудится, развивая полученные дары, получает дары еще бОльшие, такие, о которых и не ведал. Кто не развивает, тот и не получит ничего. И в конечном итоге это духовная смерть: то, что не развивается, умирает. Вот почему уныние крайне опасно для духовной жизни.
— А теперь о духе любоначалия. Что означает это слово? То же, что властолюбие, или все же не совсем?
— Любоначалие — желание властвовать и обладать, видя меру всем вещам в своем собственном «я»; желание жить собственной волей, самому, без Бога как Источника нравственности определять, что есть зло и что есть добро. Здесь можно вспомнить, что сказал змей Еве: в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3, 5).
— А почему, кроме праздности, упоминается еще и празднословие?
— Слово имеет для христианина особое значение: посредством слова сообщается Истина. Потому наше слово не может быть праздным, пустым, безответственным, отдельным от нашей христианской совести. Пустое, всуе произнесенное слово — это всегда подмена истины, обман, создание ложных смыслов и искаженного мира. И это искушение от сатаны — пользуясь склонностью человека к празднословию, когда-то просто к болтовне, враг создает в нем лукавый ум, а через него — лукавый мир. Этого мира на самом деле нет, но он непрерывно придумывается: это мираж, который нужен сатане для отведения нашего духовного взора от Бога.
Интеллектуально развитый человек, празднословие которого кажется интересным, подчас прячет за потоком своих слов нечто очень опасное. А мы восхищаемся его речами, и нам не приходит в голову назвать его болтливым. Хотя это та же болтовня, по сути, как и болтовня простого, необразованного человека. Просто разный уровень погубления талантов: одному дано меньше, и он просто сплетничает, а другому больше дано, и он придумает какую-нибудь нацистскую теорию или красиво обоснует «принципы толерантности».
Неслучайно в житиях святых говорится, что они с детства, с юности устранялись от пустых разговоров, от той самой невинной, как кажется, болтовни.
— Молитва Ефрема Сирина четко делится на «негативную» и «позитивную» части. Они связаны меж собой?
— Конечно связаны. Если в первой части мы просим Господа не дать нам спуститься по лестнице вниз, не позволить разрушить собственную личность, то во второй — помогать подниматься и созидать себя как целостность.
— Именно поэтому вторая часть начинается с мольбы о даровании духа целомудрия?
— Да, прося о целомудрии, мы просим о восстановлении целостности нашей личности и о правильной иерархии в ней. Личность трехсоставна: дух, душа и тело. Когда дух управляет душой, он наполняет ее радостью познания Бога, дает ей понимание сути вещей — премудрость. А когда связь меж духом и душою нарушена, душа безвольна, у нее нет средства от уязвлений греха, она идет на поводу у раздраженных нервов, у помраченного, постоянно ошибающегося ума. Уязвленный гордыней ум человека стремится подчинить духовную жизнь себе и принимает «гениальные» — на самом деле крайне опасные как самому человеку, так и окружающим — решения. Через покаяние восстанавливается целостность и Богом данная иерархия личности: дух подчиняет себе душу, и она обретает силы и мудрость. Вот почему христиане, когда им необходимо принять правильное решение, каются, молятся, то есть используют духовные средства: они приводят себя в правильное духовное состояние, чтобы принять правильное решение.
— А смиренномудрие — это, как я догадываюсь, смирение человеческого ума перед непостижимым для него Богом?
— Смиренномудрие — это мудрость, приобретенная смирением. Потому что причина немудрости — гордыня, та самая, которой сатана искушал Адама и Еву: будете как боги, сами будете все знать, зачем вам Бог.
Смирение не есть тупое неосмысленное подчинение. Смирение — правильное распределение приоритетов в жизни: когда на первом месте Бог и Его заповеди (Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин. 14, 21)), а все остальное на своем. Смирение — не слабость, а великое мужество исполнения заповедей Христовых. От нас мало что зависит: мы можем только дать согласие на то, чтобы Бог действовал в нас: но через это малое Господь сделает все остальное с нами.
— Почему дальше сразу речь о терпении?
— Потому что мы живем во времени, и именно с течением времени изменяемся, с течением времени спасаемся. Господь как мудрый Учитель определяет для каждого из нас тот или иной срок обучения. А от нас требуется терпение. Терпение — проявление воли человека: человек принимает от Бога эту свою возможность изменения, он осознает, насколько это непросто, и готов трудиться над собой.
— Краткий перечень просимых добродетелей завершается любовью — это ведь неслучайно?..
— Здесь высшее, важнейшее названо последним, так же, как у апостола Павла: пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше (1 Кор. 13, 13). Как крыша венчает дом, так любовь венчает все добродетели; по сути, все другие добродетели — ступени к любви. Бог есть любовь — добродетели есть ступени к Нему.
— «Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего» — как это связано со всем предыдущим?
— Само понятие осуждения как греха появляется у человека только с его собственным покаянием. Каясь, человек видит свою немощность, свою зависимость от Бога, без Которого он не может с собой сделать ничего, и у него меняется отношение к другому человеку. Чем глубже познает человек себя, тем понятнее ему то, что происходит с другими людьми. Ближний мой, который сделал мне что-то плохое, он ведь не потому это сделал, что он хуже меня, а потому, что он одержим грехом — так же, как я совсем недавно был им одержим. Недаром святые отцы говорили, что те грехи, которые мы замечаем в наших ближних, суть зеркало наших собственных грехов: чего в нас самих нет, того мы и не видим.
— Молитву завершают слова «Боже, очисти мя, грешного», повторяемые, по Уставу, 12 раз — почему так?
— Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? (Иак. 3, 11). Божия благодать в душе человеческой несовместима с душевной грязью. Но в силах ли мы очистить себя сами? Как я уже сказал в начале нашей беседы, молитва преподобного Ефрема — это молитва о действии Бога в нас. Мы просим Его сделать то, что сами не можем; но то, что можем, мы должны сделать.
Газета «Православная вера», № 06 (674), март 2021 г.
[Протоиерей Сергий Ксенофонтов, Беседовала Марина Бирюкова]
